Тексты Галины Бабуровой, участницы семинара прозы № 2, на слэме
I тур
Осел перезарядил кольт, высунулся из окна и выстрелил. Эта обойма – последняя.
– Птица, держись, брат.
Петух сполз по стенке, зажимая рану на груди. Его глаза туманились.
– Птица, дружище!
Осел снова вынырнул из окна. Разбойники затаились, выжидая. На крыльце лежали мертвые Кот и Собака. Они не успели выхватить оружие. Разбойники напали исподтишка – вернулись, когда никто уже их не ждал. Кот с Собакой, сидя в плетеных креслах, потягивали перед сном свой последний стаканчик. Осел всегда говорил, что выпивка до добра не доводит.
Их тела распластались совсем рядом – когда раздались выстрелы, каждый пытался прикрыть другого. Осел сморщился, словно от боли.
Он вдруг понял, какая страшная, неестественная в доме тишина. Он повернул голову. Петух полулежал, привалившись к стене. Крыло, зажимавшее рану, безвольно обмякло. Он не дышал.
Осел отполз в угол. Сел так, чтоб дверь была прямо напротив. У него осталось семь патронов. Он сделает все, чтоб каждый из них достиг цели.
Он правильно рассчитал. Разбойники выждали час. Из дома не раздавалось ни звука. Они решили, что перебили всех.
Первые двое упали сразу, как только вошли. Третий успел сорвать с плеча ружье.
Осел так и не смог сосчитать, сколько их всего. Все поплыло перед глазами. Истекая кровью, он понял, что кто-то из них зашел сбоку, стрелял в окно.
Все еще сжимая в руке бесполезный кольт, Осел затянул песню, которую они сочинили, когда шагали по проселочной дороге в славный город Бремен.
– It’s such a sunny day, my friends. It’s such a perfect day. Keep smile on your face, don’t worry.[1]
И вот они вчетвером снова шагали по пыльной дороге, и солнце жарило все сильней, и в воздухе разливался упоительный аромат летних трав.
***
Дом вспыхнул сразу. Осел последний раз взглянул на фотографию, с которой улыбались четверо – он, Птица, Кот и Собака. Беспечные и счастливые, они были уверены, что славный город Бремен непременно оценит их талант.
Осел зашагал прочь. Впереди темнел лес. Над ним – кроваво-красный край неба. Чтобы не слышать, как кричат разбойники, запертые в доме, Осел затянул песню:
– In the day of vengeance, I will see your face, in the day of vengeance we will meet again…[2]
***
Осел перезарядил кольт, высунулся из окна и выстрелил. Эта обойма – последняя.
– Птица, улетай, брат, я прикрою!
– Да щас же, – огрызнулся Петух.
– Тут выход только на крышу. Я летать не умею. Птица, беги, патронов нет, все поляжем.
– Зато вместе.
– Птица, ты отомстишь. Иначе все зря, понимаешь?
Петух молчал. Осел полез в карман и протянул ему фото.
– Сохрани.
Со снимка улыбались четверо. Беспечные и счастливые, они были уверены, что славный город Бремен непременно оценит их талант. Теперь Кот и Собака мертвые лежали на крыльце. Когда раздались выстрелы, каждый пытался прикрыть другого.
Как они угодили в эту засаду? Почему поверили, что разбойники не вернутся?
– Птица, прошу! – Осел по-прежнему держал фото. Он глядел в лес, в котором залегли разбойники.
Птица отполз от соседнего окна и взял фото.
– Лезь через дымоход, – велел Осел. – Я их отвлеку. Считаю до десяти.
Птица скрылся в камине. Осел подошел к двери. Досчитав, вышиб ее копытом и пошел на лес, голося:
– It’s such a sunny day, my friends. It’s such a perfect day. Keep smile on your face, don’t worry.
Последнее, что он слышал – хлопки крыльев и голос Петуха, обращенный то ли к нему, то ли к разбойникам.
– Мы еще встретимся!
[1] Какой солнечный день, друзья! Какой прекрасный день. Улыбайтесь и не парьтесь ни о чем.
[2] В день отмщения я увижу твое лицо, в день отмщения мы встретимся снова.
Импровизация. II тур:
– Что, мячик в туалет закатился? – поинтересовалась Ольга.
– Княгиня, а был ли мячик? – спросил Анатолий Евгеньевич.
– А вот в моем доме туалета не будет, – сказал Илья и робко сжал колени.
– В «Магните» сейчас коньяк по акции, – с тоской протянул Георгий.
– На процедуры! – позвал санитар и свистнул клизмой, как манком.
– Утки осенью в большой цене, – хмыкнул Розенбаум.
– В большой секте клювом не щелкай, – заметил Том Круз.
– Сайентологи зарабатывают на промывании мозгов, – сказал я.
Галина Бабурова выступает на слэме.
Фото Андрея Тарасова